Резникова Татьяна Валерьевна
Журавлиная голгофа
Над рекою и городом наше лобное место,
Журавлиной Голгофой возвышается крест.
Крест как тот, иудейский, по римскому праву.
Наша память и скорбь, нашей воли управа.
Мать и просто Мария там когда-то рыдали,
И притихшие братья понуро молчали.
Ныне – женские слезы смочат серые плиты.
Это памятник многим, тем, кто были убиты.
И молчат, стиснув зубы, и блестят орденами,
Те, кто выжил тогда, кто сейчас рядом с нами.
Города и года на ступеньках Голгофы:
И чем ближе к высотам, тем бессмертнее строфы.
И печальный, как стон задушевный мотив
Об убитых поёт, над Голгофой летит.
Там фонтан женских слез, там огонь вечной смерти,
И высоких столбов крест Голгофы и мести.
Там среди тополей, синих елей, березок
Плиты гулких аллей, и газоны, и розы…
Среди плачущих ив и сиреневых чащей,
Там Саратовский дух, древний дух, настоящий.
Где стояли леса, где сохатые лоси
Поднимали глаза без испуга и злости,
Где стояли шатры и ордынские ханы
Хоронили своих знатных предков под камни,
Там сейчас вдоль аллей ощетинились дула,
И глядят меж ветвей, и шаги караула.
Пушки, танки «ежи», бронебойные лица
Самоходных машин, и зениток глазницы…
Вместо пения птиц – лязг железа, хрип раций,
Парк зловеще затих, здесь нельзя расслабляться.
Так живут «Журавли», и саратовский крест
Как печать над могилой Саратовских мест…
А к полудню, чтоб помнили, не забыли бы чтобы,
Настоящая пушка громко ахнет над городом.
Чтобы люди, услышав, сжались и вздрогнули,
Чтобы эти столбы и погибших помнили!
… Над рекою и городом возвышается крест,
Это наша Голгофа, наше лобное место.
По ночам фонари этот крест освещают,
Виден он издали, он весь город венчает…